Мир вползает в эпоху всеобщей нестабильности. Арабские революции, Афганская война, скрытая гражданская война в Ираке, военная риторика в отношении Ирана, Кавказский регион охваченный межнациональными и сепаратистскими конфликтами, Киргизия и Казахстан где социальные волнения перемежёвываются с националистическими, в Китае где ежедневно противостоят диктатуре сотни крестьянских выступлений, «благополучная» Европа, которую накрыла волна социальных протестов. Это только те регионы, которые являются соседями России. Но и более далёкие Латинская Америка и Африка к югу от Сахары тоже представляют собой кипящие котлы социальных и межнациональных конфликтов. Нет никаких сомнений в том, что всеобщая нестабильность и экономический кризис это звенья одной цепи.
Экономический кризис 30-х годов закончился Второй Мировой войной. Сегодняшний кризис тоже чреват открытыми военными столкновениями. Главным отличием предыдущей войны от нынешних войн это то, что во Второй Мировой участвовали империалистические блоки, а сейчас войны ведутся между империалистическими центрами с одной стороны, и странами «второго» и «третьего» миров с другой. Военные действия США и НАТО, есть не что иное как карательные экспедиции имперского центра против вышедших из-под контроля протекторатов. Наиболее чётко это проявилось во время бомбардировок Югославии, войны в Ираке, в военном вмешательстве против революций в Ливии, Бахрейне. Экономическая система не претерпела никаких изменений после первой волны кризиса, поэтому вторая волна, в том или ином виде, неизбежна. Углубление кризиса приведёт к ещё большему усилению противостояния между бедными и богатыми странами, к разрастанию вооружённых конфликтов. Остановить нарастание кризиса и разрастание военных конфликтов можно только изменив экономику, устранив причины порождающие кризисы.
Может ли Россия остаться в стороне от глобальных мировых процессов? Может ли Россия быть «островком стабильности» среди мировых бурь? Политический кризис, разразившийся во время думских и президентских выборов, показал, что мечты о «тихой гавани», о возможности «отсидеться в кустах» – это блеф, миф, утопия. Россия также как и весь мир втянута в мировой кризис, и не какие подушки безопасности нам не помогут.
Клубок проблем связанных с социальным расслоением, безработицей, культурной деградацией, полицейским режимом и т.д. породили сепаратистские, националистические, радикально-религиозные движения в Кавказском регионе. Эти же причины вывели на улицы в центральных городах России десятки тысяч людей. Нестабильность окраин добралась и до центра страны. На окраинах во главе протестного движения стоят сепаратисты и религиозные лидеры. В центре во главе протестного движения стоят либералы. Но какие бы формы не принимал протест и кто бы ни стоял во главе протеста, его глубинные корни неразрывно связаны с экономикой, с политическим курсом.
Проводимый сегодня политико-экономический курс в классовом отношении неразрывно связан с курсом времён Ельцина и является его продолжением. «Новый курс» Путина является новым только по форме, но старым по содержанию. Это та же стратегия на уничтожение госсобственности через приватизацию, те же ориентиры на свободный рынок, та же политика усиления вертикали власти, та же цель на встраивание в мировую экономику. Что означает «встроиться в мировую экономику»? Россия всегда была встроена в мировую экономику, так как торговля с внешним миром не прекращалась даже во время революции, не говоря уже о последних десятилетиях Советского Союза. Суть понятия «встроиться» заключается в том, чтобы стать частью экономики «первого» мира. Мировая экономика имеет чётко очерченную границу ведущих империалистических стран и стран «второго» и «третьего» миров, т.е. стран с которых ведущие державы получают дань, используя монопольное владение стратегическими отраслями мировой экономики. Цель ельцинских «реформ» и путинского «нового курса» – встроиться в империалистическую систему в роли младших партнеров ведущих держав.
Разговоры о свободном рынке – не более чем информационное прикрытие, пропагандистский ход, затеняющий действительные цели. Свободный рынок перестал быть главным механизмом развития, приводным ремнём мировой экономики ещё на стыке 19 и 20 веков. Мировая торговля сегодня – это, прежде всего, борьба монополий за право поставлять товар, за право обладать рынком сбыта, природными ресурсами и доступом к ресурсам рабочей силы. Приводным ремнём мировой экономики является банковский капитал. Всемирная Торговая Организация (ВТО), в которую Россия просилась в течение 18 лет, устроена таким образом, что даёт свободу для циркуляции капиталов. Страна, вступившая в ВТО, становится беззащитной перед экспансией мировых транснациональных компаний и спекулятивного капитала. Роль государства и таможенных барьеров, защищающих внутренние рынки стран, понижается до минимума. Кому выгодна такая система? Конечно транснациональным компаниям и банковскому капиталу. Господа банкиры в Гарварде, Оксфорде, Сорбонне прилежно изучают «Капитал» Маркса и хорошо знают, что при таких «равных» условиях крупный капитал непременно поглотит мелкий. Богатые богатеют, бедные беднеют. Восемнадцать лет Россию не пускали в ВТО потому, что предлагаемые российским правительством масштабы либерализации доступа к внутреннему российскому рынку казались западу недостаточными, и одновременно наследие Советского Союза было таким огромным, что некоторые монополии, возникшие из разворованной госсобственности, могли создавать проблемы западным производителям в некоторых отраслях. Теперь, когда дробление собственности и готовность российской элиты открыть внутренний рынок достигли приемлемых размеров для более быстрого поглощения, Россию приняли в ВТО.
Возникает закономерный вопрос, почему правящий клан проводит такую самоубийственную политику? Ответ страшен своей циничной простотой. Правящий клан накрепко переплетён с добычей углеводородов, и некоторых других ископаемых. Именно через углеводороды, небольшая когорта нашего общества хочет проскользнуть в круг «избранных». Остальные отрасли банально сданы на милость мирового капитала, сам Путин признал, что на рубеже 21 века Россия не досчиталась 70% своего экономического потенциала. Это значит, что гигантская доля рабочего класса потеряла рабочие места, были вынуждена менять профессию, как правило, на менее квалифицированную. Недаром народный юмор назвал охрану самой массовой профессией в России.
Кризис показал, кто есть кто. Все политические уступки, всё разорение национальной экономики – всё оказалось напрасным. Выше сырьевого придатка национальный блок бюрократии и олигархов подняться не смог. Более того, уже вполне серьёзно стоит вопрос о том сможет ли Россия удержаться в БРИК. Переход в статус третьего мира для России означает потерю национальной независимости, увеличение степени эксплуатации, уничтожение социальных гарантий. Потеря независимости с высокой долей вероятности приведёт к распаду многонациональной страны, и в том числе к отколу русских регионов, – например, превращению Сибири и Дальнего Востока в сырьевые территории под управлением западных корпораций. Территория бывшего Советского Союза будет представлять собой множество карликовых государств, постоянно дерущихся между собой, обивающих пороги госдепа США, выпрашивающих т
ам поддержку и защиту. Крах проекта «национального капитализма», делавшего ставку на национальный капитал, был предопределён. Дело вовсе не в личных качествах российских капиталистов и олигархов, как оправдываются либералы. Просто время, когда национальный капитал способствовал национальной независимости, безвозвратно прошло. С тех пор как банковский и спекулятивный капитал стали ведущими секторами мировой экономики, ситуация изменилась с точностью до наоборот. Частные национальные компании, бывшие, когда то, гарантами независимости, сегодня в периферийных странах стали пятой колонной мировой финансовой олигархии, базирующейся в США, Западной Европе и Японии. Именно через скупку акций, инвестирование, аукционы и т.д. идёт подчинение национальной экономики диктату финансовой олигархии Запада.
Вслед за экономическим подчинением идёт потеря национальной независимости. Греция тому пример. Государственный аппарат Греции превратился в судебного пристава, выбивающего из своего народа проценты для мировых банков. Банки зарабатывают прибыль посредством правительства Греции! Если такое происходит в «цивилизованной» Западной Европе, то какими методами банки зарабатывают в Латинской Америке, Азии, Африке и России? Потеря национальной независимости – это закономерный итог либеральной политики приватизации и свободного рынка. Появление на берегах Волги базы США тому подтверждение. Жалкий лепет губернатора Ульяновской области о том, что присутствие базы даст дополнительные рабочие места, только подчёркивает весь трагизм происходящего. Губернатор осчастливил рабочий класс возможностью подзаработать, подметая территорию базы США!
Вопрос независимости напрямую связан с экономикой. Либеральный проект провалился. Что делать? На какую экономическую модель опереться? На какую социальную группу или класс сделать ставку, чтобы избежать экономической колонизации и распада страны? Как оградить себя от липких объятий мировой финансовой олигархии и в тоже время не в пасть в изоляционизм? Анализируя отечественный и мировой опыт можно сделать только один вывод: только госсобственность может противостоять экспансии монополий и банковского капитала. Что такое госсобственность? Это не что иное, как национализированные монополии. Это капитал, который достиг предельного уровня концентрации и когда деятельность этого капитала, в интересах группы частных лиц приводит страну к общему краху и деградации. Когда частные монополии нефтегазовых, энергетических компаний, железных дорог и т.д. для получения прибылей «встраиваются» в мировую экономику ценой деградации всех остальных секторов экономики страны, то вопрос их национализации становится для социально-экономической системы страны вопросом жизни или смерти.
Этот вопрос чувствуется не столь остро в ведущих странах, поскольку их монополии разоряют и разрушают экономики, прежде всего, чужих стран. Это монополистические спруты, контролирующие все регионы мира. Через выкачивание капитала из стран «третьего» и «второго» миров они имеют возможность поддерживать себя и в том числе более высокий уровень жизни в странах-лидерах. Монополии и банковский капитал являются для этих стран инструментом выкачивания денег из национальных экономик остального мира. Но последние события в Европе показывают, что даже в более периферийных западноевропейских странах (Греция, Испания, Португалия, Италия) национализация финансов и системообразующих отраслей становится необходимой для предотвращения краха.
Национализация наиболее эффективна в странах, где развиты относительно крупные производственные структуры в различных экономических секторах. Там же ее легче отстоять. Для таких стран как Россия, Бразилия, Индия, Китай широкая национализация является естественной и необходимой потребностью. Особенно это касается России. Во-первых, Россия – ядерная держава, что делает возможным проводить независимую политику. Во-вторых, Россия обладает уникальным историческим опытом жизни в условиях тотальной госсобственности. Здесь как нигде в мире известны все плюсы и минусы госсобственности.
Но если госсобственность более совершенная, более рациональная, а значит более конкурентоспособная форма собственности, то почему тогда развалился Советский Союз, почему произошла реставрация капитализма?
Без ответа на этот вопрос говорить о госсобственности бессмысленно. Те ответы, которые дают на этот вопрос сталинистские партии, не могут удовлетворить рабочий класс. Сталинисты говорят рабочим, что это время было такое, теперь МЫ повторять жестокости сталинских репрессий не будем. МЫ, будем внимательней относиться к запросам рабочего класса. МЫ, обеспечим ротацию высших чиновников. МЫ, будем тщательней отбирать людей в руководящий состав, МЫ, учли ошибки и готовы вести вас в светлое будущее. МЫ, готовы повторить проект СССР дубль два. Весь трагокомизм заключается в том, что сталинисты НИЧЕГО не поняли. Они погрязли во второстепенных и третьестепенных деталях. Они, как и в советское время, предполагают вести за собой рабочий класс, пользуясь административными методами. Они, как и 20 лет назад, проводят разделительную черту между МЫ и ВЫ. Сталинисты, защищая сталинизм, защищают не социализм, не марксизм, а бюрократическую систему управления госсобственностью.
В конце 80-х на митингах и в рабочих организациях, стихийно образовавшихся на предприятиях, выдвигался лозунг «Больше демократии больше социализма». Это был лозунг борьбы с бюрократией. Миллионы рабочих, по всему Советскому Союзу были захвачены этим движением.
Во время сталинских репрессий были уничтожены ВСЕ оппозиционеры бюрократической системе управления. Вновь появляющиеся ростки рабочей оппозиции душились в брежневских психушках, сажались в тюрьмы. Мало кто знает, что в официально СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ республике существовали подпольные МАРСИСТСКИЕ организации; что большинство этих организаций были разгромлены службами КГБ, а люди осуждены. Именно из-за постоянных репрессий против рабочей оппозиции в движении 80-х образовался теоретический кризис. Массовое, стихийное движение не смогло создать единый центр с единой программой действий. Рабочему движению не хватало людей способных соединить практику с теорией, способных определить направление движения.
Вакуум научно-теоретической базы рабочего движения стал быстро заполняться теорией свободного рынка. Протестное движение оседлали либералы. Они тоже использовали лозунг «За демократию», но уже без социализма. Они тоже выступали против бюрократии, но лозунг «Долой бюрократию» они превратили в лозунг «Долой госсобственность», прочно соединив бюрократию и госсобственность. Это клише до сих пор постоянно вбивается в массовое сознание всеми способами. Но люди, работающие в крупных иностранных частных компаниях, к своему великому удивлению обнаруживают там родную советскую бюрократическую систему управления, только в более жестоком, бесчеловечном виде. Практика повседневной жизни опровергает болтовню либералов о том, что уничтожив госсобственность, мы избавимся от бюрократии.
Бюрократический способ управления стал массовым в производстве в начале ХХ века. Это связанно с бурным процессом укрупнения предприятий, с выходом на лидирующие позиции монополистического капитала. В силу абсолютно объективных причин, капиталист перестаёт участвовать в непосредственном управлении предприятием. Его замещает производственная бюрократия. Создаётся новый принцип управления производством. Класс капиталистов всё более и более приобретает свойства ростовщика, сдающего бюрократии собственность под сверхвысокие проценты. Бюрократия становится главным звеном в выкачивании прибавочной стоимости. Из двух функций выполняемых производственной бюрократией, а именно организации производства и выбивания из рабочего прибавочной стоимости, главной является прибавочная стоимость. Эксплуатация рабочего класса – главная задача бюрократия. Именно по количеству дохода капиталист оценивает работу высшего звена бюрократии. Именно в интересах получения прибыли, высшее звено выстраивает всю бюрократическую вертикаль. Организация самого производства – побочная задача бюрократии и выполняется ей только в рамках задачи получения прибыли. Именно поэтому бюрократия вдруг становится не способной решить технические задачи, связанные с охраной труда и экологией, но потрясающе изобретательна в рационализации производственного процесса.
Эксплуатация всегда связанна с насилием. Аппарат насилия должен быть независим от класса, к которому применяется насилие. Именно поэтому капитализм выработал особую систему управления – бюрократическую, со строгой вертикалью власти, когда судьба и карьерный рост бюрократа зависит только от вышестоящего начальника и совершенно не зависит от рабочих. БЮРОКРАТИЯ – ПОРОЖДЕНИЕ ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ, А НЕ ГОССОБСТВЕННОСТИ.
Госсобственность – это продукт развития производства и развития общественных отношений. Госсобственность уже не является частной собственностью, но в тоже время ещё не является собственностью народной. Госсобственность – собственность государства, а значит собственность правящих классов. Главное отличие госсобственности от монополий заключается в том, что она принадлежит не отдельному человеку или группе лиц, а принадлежит классу. Это совершенно другого рода собственность. Эта собственность является полной противоположностью частной собственности, хотя и рождается в недрах частной собственности. Исторический опыт СССР показывает, что бюрократический способ управления госсобственностью приводит к тому, что бюрократия постепенно развивается в господствующий класс и уничтожает сдерживающие её рамки госсобственности. На заре советской власти Ленин говорил: «Пролетариату нужно государство – это повторяют все оппортунисты, но они, оппортунисты забывают добавить, что пролетариату нужно лишь отмирающее государство, т.е. устроенное так, чтобы оно немедленно начало отмирать и не могло не отмирать». Речь шла именно о бюрократии – стержне государственных институтов. Бюрократический способ управления должен был быть заменён на ещё не применявшийся в мировой практике способ управления: не классом, стоящим над обществом, а самим обществом.
Отменить бюрократию с четверга на пятницу невозможно. Поэтому Ленин говорит об отмирании. Укрепление, а не отмирание, советской бюрократии было вызвано исключительно тяжёлыми условиями, когда отдельные территории России опускались до каннибализма, когда гражданская война и интервенция разрушили экономику, когда экономика работала не по экономическим законам, а по законам военного времени, по законам прямого принуждения.
Бюрократия – могильщик социалистических отношений. Это прекрасно понимали все марксисты. Троцкий ещё в 1936 году писал: «Средства производства принадлежат государству. Но государство как бы «принадлежит» бюрократии. Если б эти совсем ещё свежие отношения упрочились, вошли в норму, легализовались, при сопротивлении или без сопротивления трудящихся, то они в конце концов привели бы к полной ликвидации социальных завоеваний пролетарской революции». Так и случилось.
Сейчас бюрократия спешно уничтожает остатки госсобственности. Вместе с уничтожением госсектора уничтожатся экономическая база национальной независимости. Чтобы сохранить независимость и территориальную целостность необходимо воссоздать госсектор. Речь идёт не о тотальном огосударствлении, а о национализации монополий и отраслей, оказывающих ключевое влияние на экономику.
С экономической точки зрения мощности госсектора должны обеспечить на достаточном уровне потребления жизнедеятельность общества. В госсектор должны входить как промышленные, так и сельскохозяйственные госпредприятия. Все фундаментальные сектора экономики подлежат немедленной национализации и включению в госсектор. Совершенно нецелесообразно переводить в госсектор мелкий и средний бизнес, занятый выпуском товаров потребления и предоставлением услуг.
С общественно-политической точки зрения, госсектор должен стать стабилизирующим фактором, позволяющим решать социальные и национальные конфликты. Стать той экономической базой, на основе которой произойдёт консолидация здоровых сил общества; стать веским аргументом в борьбе против экспансии мировых монополий.
Мы не питаем иллюзий, что можно сразу перейти на не бюрократический способ управления, но минимизировать возможности злоупотреблений можно уже сегодня:
Госсектор должен быть абсолютно прозрачен. Вся внутренняя документация должна быть в свободном доступе для ознакомления.
На каждом предприятии должны действовать реальные структуры, объединяющие работников предприятия (профсоюзы, рабочие комитеты и т.д.). Именно они в первую очередь должны осуществлять контроль.
Госсектор не может быть приватизирован.
Вопрос о том, как управлять госсектором, остаётся открытым и может быть решён только в процессе борьбы с бюрократическим способом управления. Только в процессе борьбы с бюрократией рабочие могут изменить своё положение качественно. Мало добиться улучшения количественных экономических условий; необходимо изменить социальный статус рабочего. На первом этапе перехода к не бюрократическому управлению госсобственностью необходимо административные функции бюрократии передать трудовым коллективам. Чтобы работник имел возможность заниматься управленческими делами, его рабочее время должно делиться на две части: на выполнение профессиональной работы и на выполнение общественной работы. Требования к выполнению общественной работы должны быть не менее жёсткими, чем к выполнению профессиональной работы.
В этом нет ничего нового. В мире уже есть прецеденты, когда профсоюзы брали на себя функции приёма и увольнения рабочих. Необходимо этим полезным опытом воспользоваться. Все вопросы, связанные с зарплатой, премированием, бытовыми условиями, наказаниями и т.д. должны решаться трудовым коллективом. За бюрократией должно остаться право на решение вопросов технологической дисциплины и других технических вопросов. Это право за ними останется до тех пор, пока высшее образование не станет всеобщим. Тогда решение технических вопросов влияющих на развитие всего предприятия тоже перестанет быть уделом избранных.
Госсектор, в котором управление частично осуществляется трудовым коллективом, при контроле общественных организаций и партий, даст новый импульс к развитию общественных отношений и самого производства, одновременно снимая угрозу экономической колонизации и территориального распада.
Для переориентации политического курса с приватизации на национализацию нужна политическая воля. Путинская команда такой волей не обладает. Необходимо создать политическую силу способную справиться с этой задачей. Основным источником этой новой политической силы, несомненно, будет рабочий класс, кровно заинтересованный в изменении своего социального статуса безголосого исполнителя. Но и низовое звено бюрократии и даже часть среднего звена на первом этапе поддержат это движение. Высшее звено бюрократии и олигархия, конечно, будут ярыми противниками этого движения. Для них это классовая смерть. Они будут делать всё возможное, чтобы остановить национализацию. Но способна ли эта горстка людей развязать гражданскую войну? Способна, но только стравив трудящихся между собой. Поэтому, если трудовой люд не поддастся на провокации и не начнёт бить друг друга, национализацию можно провести и без гражданской войны.
За госсобственностью будущее. Госсобственность – инструмент противостояния экспансии мировых монополий и финансовой олигархии. Наша история показала, что разрушение госсектора – это путь назад, это экономическая деградация, следствием которой стала деградация всех общественных институтов; путь к потере независимости и национальному распаду. Будущее – за госсектором, за госсобственностью, которая в свою очередь является предтечей общенародной собственности.
